Прочитала "Талтоса". Понравилось, наверное, даже больше, чем все предыдущие книги. Через некоторые книги о Мэйфейровских ведьмах мне приходилось буквально прорываться с боем, но "Талтос" - совсем иное.
Эшлер. Настоящий Эшлер, который родился задолго до появления Лэшера в любой его форме. Эшлер, проживший со своим народом до самого угасания (и сам послуживший в немалой мере этому угасанию). Сейчас же он - богач, миллионер, владелец игрушечных фабрик и коллекционер кукол. В этой книге он расскажет свою историю - как другие значимые персонажи рассказывали свои истории в предыдущих. Мне понравилось, как он рассказывал о долине, где впервые появились талтосы:
цитата"Утраченная земля находилась в северном море, у побережья Унста, и была едва различима, как я уже указывал, в том месте, где Гольфстрим в те времена омывал берега и делал температуру воды вполне благоприятной. Закрытая от мороза земля, на которой мы развивались, на самом деле, как я думаю ныне, вспоминая те времена, была не чем иным, как гигантским кратером огромного вулкана, распространявшегося в ширину на много-много миль, и, кроме того, представляла собой еще и великую плодородную долину, окруженную зловещими, хотя и прекрасными скалами, тропическую долину, испещренную бесчисленными гейзерами с кипящей водой и горячими источниками, вырывавшимися из-под земли, которые сливались в огромные чистые и прекрасные озера. Воздух над ними всегда оставался влажным и теплым. По берегам наших небольших озер росли деревья, папоротники, достигавшие гигантских размеров, и множество фруктов всех видов и цветов: манго, груши, дыни всевозможных размеров; с утесов всегда в изобилии свисали лозы с дикими ягодами: дикой вишней и виноградом. Растительность там была вечнозеленая и густая.
Наивкуснейшими фруктами оказались груши, имевшие почти белый цвет. Лучшими плодами моря были устрицы, мидии, скаллопы – они тоже были белые. Там росли и плоды хлебного дерева, также белые под кожурой. У нас было козье молоко, если удавалось подоить коз, но их молоко никогда не было таким вкусным, как материнское или как молоко других женщин, позволявших пить его тем, кого они любили.
Ветры редко проникали в долину, закрытую со всех сторон, за исключением двух или трех проходов с побережья. Побережье было опасным, ибо, хотя вода и оставалась более теплой, чем возле берегов Британии, все же она казалась холодной, и когда задували жестокие ветры, то тебя запросто могло унести в открытое море. В действительности, если Талтос хотел умереть, что, как мне говорили, случалось, – ему достаточно было вступить в море.
Я думаю, хотя теперь уже никогда не узнаю этого точно, что мы жили на острове – очень большом, но все же острове. Существовал обычай, принятый у некоторых беловолосых, пешком огибать его полностью, вдоль пляжей, и мне рассказывали, что такое путешествие занимало много-много дней.
Мы всегда знали о существовании огня, умели его поддерживать, и были места высоко в горах, где огонь вырывался прямо из-под земли. Не сама земля, а расплавленная лава вытекала тоненькой струйкой из некоторых подобных мест, быстро сбегая к морю.
Мы всегда знали, как добыть огонь, не давать ему погаснуть, подкармливать его и поддерживать. Мы привыкли зажигать огонь в долгие зимние ночи, хотя не давали этой поре такого названия, и холодно не было. Иногда мы использовали огонь для приготовления пищи в дни больших праздников, но по большей части в этом не было необходимости. Мы использовали огонь, разжигая его в круге, когда рождались дети. Мы танцевали вокруг огня, а иногда играли с ним. Я не знаю ни одного несчастного случая, когда огонь кому-либо причинил вред.
Как далеко ветры с земли могли доносить семена, птиц, прутья, ветки, с корнем вырванные деревья, я не имею представления, но все то, что любит тепло, процветало на этой земле. И отсюда начался мой народ."
Бесхитростный, беззлобный, он так ярко оттеняет средневековых людей - жестоких и безжалостных. Как знать, если бы тот остров, та долина не исчезла - быть может, там бы все было неизменно, с древности и до нынешнего времени. Небольшой оазис среди льдов - вряд ли бы к нему устремились путешественники. Эти человеческие чувства - жестокое любопытство и стремление уничтожить все чуждое. Не ему ли поддалась Роуан в прошлой книге, когда уничтожила Эмалет? Не оно ли двигало отступниками Таламаски, когда они желали воссоединить двух талтосов, мужчину и женщину?
И куклы, кукольное царство Эшлера. Мне очень понравились эти строчки:
"Куклы – чистое волшебство для тех, кто любит и понимает их. Для остальных они не более чем игрушки.", и я, наверное, утащу эту цитату в подпись на форуме или еще где. Да, в этой части я прекрасно понимаю Эшлера.
Его принцесса Бру... Я не удержалась и отыскала ее в сети. Точнее, одну из ее сестер. Не правда ли, она подходит под это описание: "Кукла производила потрясающее впечатление независимо от того, нравилась она или нет. Синие глаза, яркие и излучающие свет, имели совершенную миндалевидную форму. Фарфоровые руки бледно-розового цвета были так искусно вылеплены, что, казалось, они вот-вот начнут двигаться. Но все же, конечно, именно кукольное лицо своим выражением столь привлекло внимание Роуан. Изысканно прорисованные брови слегка отличались одна от другой, придавая живость взгляду. Он казался любопытным, невинным и задумчивым."?

Рождение Морриган, наказание предателей в Таламаске, небольшой детектив с расследованием в начале - все это промелькнуло как-то быстро и не запомнилось. История Эшлера и описание великолепного выставочного зала, восхитительной принцессы Бру, которая точно такая же героиня этой истории, как Эшлер, Морриган, Роуан и Майкл мне запомнились лучше всего.